Серый дождь заливал мир без перерыва, смывая границы суши и превращая всё в бесконечное мутное море. На единственной утлой лодке, качающейся на свинцовых волнах, царила тревожная тишина, нарушаемая лишь шёпотом воды и тяжёлым дыханием. В самом её носу, подобно тёмному призраку, сидел черный кот. Его шерсть, мокрая и взъерошенная, сливалась с гнетущей атмосферой бедствия, а ярко-зеленые глаза, полные отчуждённой мудрости, безмолвно скользили по своим невольным спутникам — испуганной собаке, горстке птиц и паре грызунов, застывших в хрупком перемирии. Он не выл от страха и не метался, а лишь втягивал голову в плечи, чувствуя, как древний инстинкт самосохранения борется с глубочайшим недоверием к этому вынужденному соседству.
Лодка стала ковчегом отчаяния, микроскопическим островком жизни в безжалостной стихии. Каждое движение, каждый вздох на борту были наполнены напряжением хрупкого баланса. Кот, ощущая на себе взгляды других, старался занимать как можно меньше места, сводя к минимуму свои и без того плавные движения. Он понимал, что старые законы — хищник и жертва — временно приостановлены, заменённые одним общим законом выживания. И в этой новой, пугающей реальности его чёрная фигура была не символом невезения, а безмолвным стражем, хранящим хрупкий мир, от которого зависели все.
